Саша Усков сидит у двери и слушает. Он не чувствует ни страха, ни стыда, ни скуки, а одну только усталость и душевную пустоту. Ему кажется, что для него решительно всё равно: простят его или не простят; пришел же он сюда
ждать приговора и объясняться только потому, что его упросил прийти добрейший Иван Маркович. Будущего он не боится. Для него всё равно, где ни быть: здесь ли в зале, в тюрьме ли, в Сибири ли.
Неточные совпадения
Он
ждал, что я так и войду к нему с каким-то
приговором на лбу и с бумагой в руках, и страшно был рад, что я покамест готов смеяться и болтать совсем о другом.
— Не могу я тут поступить как надо, разорвать и ей прямо сказать! — раздражительно произнес Иван. — Надо
подождать, пока скажут
приговор убийце. Если я разорву с ней теперь, она из мщения ко мне завтра же погубит этого негодяя на суде, потому что его ненавидит и знает, что ненавидит. Тут все ложь, ложь на лжи! Теперь же, пока я с ней не разорвал, она все еще надеется и не станет губить этого изверга, зная, как я хочу вытащить его из беды. И когда только придет этот проклятый
приговор!
Все были в возбуждении, все были наэлектризованы последнею катастрофой и со жгучим нетерпением
ждали поскорее лишь развязки, речей сторон и
приговора.
— Так ли? Так ли? — вся трепеща
ждала последнего себе
приговора Лиза.
Давно ли со всех сторон стекались мирские
приговоры об уничтожении кабаков, как развратителей нашего доброго, простодушного народа, — и вот снова отовсюду притекают новые
приговоры, из коих явствует, что сельская община, в сознании самих крестьян, является единственным препятствием к пышному и всестороннему развитию нашей производительности!» Да, я
ждал всего, я надеялся, я предвкушал!
27 мая. Время тащится тихо, все то же; смертный
приговор или милость… поскорей бы… Что у меня за страшное здоровье, как я могу выносить все это! Семен Иванович только и говорит:
подождите,
подождите… Яша, ангел мой, прощай… прощай, малютка!
Но вот мало-помалу наступило безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового
приговора, он думал уже о том, что, слава богу, теперь все уже прошло, и нет этой ужасной неизвестности, уже не нужно по целым дням ожидать, томиться, думать все об одном; теперь все ясно; нужно оставить всякие надежды на личное счастье, жить без желаний, без надежд, не мечтать, не
ждать, а чтобы не было этой скуки, с которой уже так надоело нянчиться, можно заняться чужими делами, чужим счастьем, а там незаметно наступит старость, жизнь придет к концу — и больше ничего не нужно.
Мы
ждем, чтоб нам объявили об этом с церемонией, то есть чтоб тут был и
приговор суда, и эшафот, и заплечный мастер.
По своей дружбе ко мне он призвал меня и сказал: «Не могу медлить решением вашего процесса; судебным порядком не может он кончиться в вашу пользу, — законы слишком ясны; вы проиграете все; потерею имущества не кончится для вас дело;
приговором нашего гражданского суда обнаружатся обстоятельства, за которые вы будете подлежать ответственности по уголовным законам, а вы знаете, как они строги; каково будет решение уголовной палаты, я не знаю, но думаю, что вы отделаетесь от нее слишком легко, если будете приговорены только к лишению прав состояния, — между нами будь сказано, можно
ждать вам еще гораздо худшего.
Но
ждал их давний
приговор,
И пала тяжесть Божья гнева
На ветвь караемого древа.
Через пять дней всех обвиняемых опять повели в суд для выслушания
приговора. Авдеев узнал, что его приговорили к ссылке на житье в Тобольскую губернию. И это не испугало его и не удивило. Ему почему-то казалось, что суд еще не кончился, что проволочка всё еще тянется и что настоящего «решения» еще не было… Жил он в тюрьме и каждый день
ждал этого решения.
Стена вместо поддержки отнимал у меня последнюю надежду. Я ничего ему не возражала. Мне хотелось, чтобы он высказался как можно полнее. Этот разговор должен был привести меня к
приговору, — и я его
ждала…
Вам известно, что друзья Артемия Петровича за смелую выходку против герцога курляндского посажены в крепость и
ждут там своего смертного
приговора. Не миновать этого ж и Артемию Петровичу, если какая-нибудь могучая рука, силою чудотворною, силою беспредельной дружбы или любви не оградит его заранее и сейчас от удара, на него уж нанесенного. Требуется высокая энергия, самоотвержение, готовое на все жертвы. Угадываю, скажете вы: мне предстоит этот подвиг, и никому другому.
От него неподалеку стояли трое солдат, закованных в железа: лица их говорили, что они
ждали своего
приговора.
Нужно
ждать еще полчаса, пока суд вынесет
приговор.